У меня еще есть схемка, где каждый пересекается с каждым Но я не настолько идиот
Когда на работе много (очень много) работы, то по закону подлости всегда много (очень много) каких-то левых мыслей.
Сама идея возникла не сегодня и даже не вчера. Но дозрела я до нее именно в трудо выебуднях.
Развлеки себя сам называется.
Цепочка зарисовок.
Условия: Бостон, два ключевых персонажа (условно рандомных), не более 1000 слов, не реже 1 раза в неделю.
Предупреждения: обрывки, отсутствие смысла, ролевой стиль, напиши и выложи (без вычитки), возможен слив не моих персонажей (а возможен и моих), пейринги опционально.
Буду поднимать по мере написания. Если, конечно, что-то еще напишется.
1. Николь Мэттьюс | Карлос Диас
Компрометирующие материалы. 825 слов. Немного дежавю. Компрометирующие материалы. 825 слов. Немного дежавю.
- Я на минутку.
Карлос вышел из-за стола, через пару шагов обернулся и попросил, кивнув на пустые стаканы с коктейльными зонтиками, таким и же пестрыми, как его «гавайская» рубашка:
- Закажи нам еще этой цветной гадости, Мэттьюс.
Здесь все было ярким и солнечным. Вырваться за пределы дождливого Бостона хотя бы на уик-энд оказалось отличной идеей.
В мужском туалете светловолосый парень в вытянутой майке, сползающей с обогревших плеч, долго мыл руки, а потом вытирал их бумажными полотенцами.
- У вас красивая жена, сэр.
- Мне тоже нравится, – сухо согласился Карлос.
Зато ему не нравились ни нахальство ненужных слов, ни веселье во взгляде, которое тот даже не пытался скрыть. И он отлично знал, почему не нравились. Карлос не любил, когда что-то шло не по плану. Но это человек Луиса, а значит, ему можно доверять.
- Здесь все?
- Конечно. Как договаривались, – кажется, он даже оскорбился таким вопросом.
Карлос сунул флешку поглубже в карман, а уже садясь за стол, легонько провел по ней пальцами, сквозь ткань проверяя, что она никуда не делась. Нужно будет переложить ее в сумку, как только они вернуться к себе.
Неладное Николь заподозрила еще в вестибюле, когда обычно приветливый охранник отвел взгляд и преувеличенно заинтересованно уткнулся в экраны видеонаблюдения. В лифте Эндрю Лонг – заместитель прокурора восточного района, – поинтересовался, как она отдохнула, а его сальная улыбочка была сегодня особенно неприятна. В коридоре на нее откровенно глазели и здоровались преувеличенно вежливо. В приемной ее секретарь Селин шушукалась с Алекс из отдела работы со СМИ. При ее появлении обе резко замолчали.
- Что случилось? – Николь устало потерла зудящий висок. Утро в суде выдалось не самым легким.
Селин молча протянула ей газету.
Николь несколько долгих секунд смотрела на первую страницу, не в силах осмыслить увиденное, потом взяла газету и пошла в кабинет.
- Отмени совещание в одиннадцать тридцать, пожалуйста, - собственный голос звучал глухо, словно доносился из-за кирпичной стены.
«Семейный уик-энд». Наверное, такой заголовок кому-то показался забавным. Ниже шла более мелкая строка: «Окружной прокурор графства Саффолк с мужем на закрытом частном пляже на Багамах». А еще ниже уже стандартным типографским кеглем – основной текст. Буквы плясали перед глазами и никак не хотели складываться в слова.
Да слова тут и не главное.
Главное – фото.
Потому что на нем окружной прокурор графства Саффолк топлес… ТОПЛЕС, черт возьми!.. с мужем на закрытом частном пляже на Багамах.
Это катастрофа.
Николь торопливо набрала номер Карлоса.
- Только не нервничай, Мэттьюс, – сразу же ответил он вместо привычного «да». Значит, уже видел.
Беспечно и чуть насмешливо ответил. В своем раздражающем стиле. Для него это не было катастрофой. А Николь вдруг захотелось разрыдаться.
- Я не могу не нервничать! – вместо этого прорычала она в трубку. – У меня переговоры с офисом Генерального прокурора! Что там на это скажут?
- Что у тебя красивая грудь, – рассмеялся Карлос. Николь захлебнулась возмущением, а он воспользовался этим и уверенно продолжил: – Насколько я помню, там одни старые хрычи. Они уже, наверное, забыли, когда последний раз такую видели и, уж тем более, держали в руках. Мне будут завидовать.
Она говорила что-то еще, с горячностью и яростным негодованием. Про слушания в суде, про репутацию и статус, про родителей и даже про его предстоящие выборы.
- Не усложняй, – посоветовал Карлос. На этот раз почти серьезно. – Неприятно, да, но не делай из этого трагедию. Какая репутация? Будешь думать о ней, когда подобные фотографии опубликует «Бостон Глоуб», а не бульварная газетенка. И фотографии с любовником, а не с законным мужем. К тому же, там почти ничего не видно.
Николь не сомневалась, что он специально добавил в голос насмешливого разочарования. И с трудом удержался от замечания, что смотреть-то особо и не на что.
На самом деле фотографии были не слишком откровенными. На одной она выходила из воды и была снята в полный рост вполоборота. Грудь оказалась удачно очерчена мягким солнечным светом и оставляла скорее простор для фантазии, чем детали для пристального изучения. На второй почти все было закрыто ладонью Карлоса. Николь лежала на нем сверху, пристроив подбородок на его плече, и они оба выглядели удивительно счастливыми. Прямо семейная идиллия из женских глянцевых журналов.
Впрочем, это не делало ситуацию проще.
- Ладно, – согласился Карлос. – Я попробую отследить по своим каналам появление этих снимков. Но думаю, это бесполезно.
Он еще раз посмотрел на фотографию на экране и улыбнулся. Ее поцелуи были мягкими и солеными. И от них пахло мятой. Мохито с цветным зонтиком в стакане тоже попал в кадр. Карлос тогда с трудом смог вспомнить про фотографа и увести ее с пляжа в дом.
Ему нужно было что-то, что расшевелит ставшую в последнее время вялой атмосферу вокруг выборов. Добавит огня и жизни. Что-то яркое, позитивное и острое. И не прямо указывающее на него.
И он нашел.
Правда не рассчитал, что Николь поведется на его шутливую провокацию и снимет чертов лифчик. Но так получилось даже лучше.
Жалко было только фотографий. Сто двенадцать штук.
Сто двенадцать штук восхитительной полуобнаженной Николь. И не все они были так невинны, как те, что оказались в газете.
Карлос вздохнул, вытащил из ноутбука карту памяти, посмотрел на нее и сжал в пальцах. Хрупкий пластик легко треснул, переломился вместе с микросхемой и отправился в корзину для бумаг.
Оставлять их – слишком большой риск.
2. Карлос Диас | Дэвид Браун
Угрозы. 813 слов. Немного истерики.Угрозы. 813 слов. Немного истерики.
Выстрел возле центрального входа в офис окружного прокурора раздался в восемнадцать часов тридцать две минуты по восточному времени.
В восемнадцать тридцать пять на место прибыл наряд полиции и, спустя еще одну минуту, скорая помощь.
В восемнадцать сорок восемь прокурор Мэттьюс была уже в центральном госпитале штата Массачусетс.
Карлос приехал в больницу в девятнадцать тридцать. Сразу же после звонка Луиса оборвав затянувшееся совещание. И почти два часа провел в приемном покое, меряя шагами расстояние от кофейного автомата до газетного лотка.
К Николь его пустили только в десятом часу. У дверей в палату дежурил полицейский, и, глядя на него, Карлос отказался пока от идеи приставить к ней собственную охрану. Хотя очень хотелось. Внутри были еще два детектива в штатском и хмурый тип, оказавшийся агентом ФБР. Николь объясняла ему что-то, но, увидев Карлоса, замолчала и улыбнулась:
– Врач сказал, что это просто дырка… И перелом.
Бодриться у нее не очень получалось. Она выглядела растерянной и немного испуганной. Бледной, усталой и сонной от действия обезболивающего.
Карлос думал о тех нескольких сантиметрах, что разделяли плечо и сердце, о тех нескольких градусах, что поменяли бы траекторию пули. Думал и ненавидел себя за это. А потом, в коридоре, во время короткой беседы с все тем же агентом с почти искренним непониманием говорил, что у него нет проблем с бизнесом и вряд ли стрельба связана с ним. Говорил и ненавидел уже Дэвида.
На последней встрече, где он объявил о предстоящей свадьбе, сказано было очень много. Сам Карлос ерничал, давя в себе непривычное волнение. Робер юлил и включал дурачка, Ричард срывался и матерился, а вот Дэвид по большей части молчал. Даже на провокационное:
– Вам ли не знать, как много может дать выгодный брак, сэр Браун.
Он лишь сухо уточнил:
– Выгодный. Но не бессмысленно рискованный.
Карлос не собирался никому ничего объяснять и доказывать. Он сообщил им о своем решении, и этого достаточно. Его примут, никуда не денутся. Они все слишком крепко связаны.
Только Дэвид твердо предупредил в конце, что сделает все возможное, чтобы не допустить этого брака. Ну, или что-то подобное, Карлос сейчас не помнил дословно. Холодное спокойствие тех слов в его голове давно трансформировалось в угрозу. Угрозу, которую Дэвид привел в исполнение.
– Не делай глупостей, – предупредил его Луис по телефону, каким-то шестым чувством уловив злость за выверено-четкими указаниями.
– И не собираюсь, – заверил его Карлос.
А потом начал делать одну глупость за другой.
Он собирался просто поговорить. Предупредить. Жестко и даже жестоко. Как деловые люди. Обсудить методы ведения дел. Его не устраивало, что они решаются пулями. Их сделка с Николь поставила на кон слишком много, и он не позволит Дэвиду смешивать карты и принимать решения за него.
Но вместо этого Карлос просто орал. С того самого момента, как в двадцать два ноль пять бросил автомобиль поперек подъездной дороги к дому Брауна и распахнул дверь в его кабинет.
– Какого хрена, Дэвид? – оскалился Карлос.
Пожалуй, это были единственные слова, которые он контролировал. До тех пока не увидел ледяную уверенность, нарушенную лишь недоуменной складкой между бровей.
Это как насмешка. Издевательство. Чертово превосходство.
Так не него смотрел отец, когда считал, что мальчик слишком увлекся и несет бред. Отцу даже не нужно было что-то говорить. А Дэвиду Карлос сам не дал сказать.
Выпущенный на волю гнев был теперь везде. Он звенел в словах, хрипел в дыхании, отражался от Дэвида, снова выкручивал все внутри и словно ненужную кожу стягивал защиту, обнажая панику и страх.
Николь сама значила слишком много.
Он дорого заплатил за нее.
И он не позволит никому стрелять в нее.
Он не позволит никому убить ее.
Он не позволит никому причинить ей боль.
Он не позволит…
Кажется, он повторил это недопустимо много раз. Но плевать.
– Сядь, Карлос, – ровно сказал Дэвид, как будто и не было этой вспышки направленной на него ярости. Только сжатые губы выдавали напряжение. И взгляд. Неприятно цепкий и изучающий.
Он бесил.
Карлос дернулся и сильнее впился пальцами в столешницу, сдвигая какие-то бумаги и еще сильнее нависая над столом.
– Я дал бы тебе по морде, если бы не твой возраст.
Никакого конструктивного диалога. Да и хрен с ним.
– Это не моя работа, Карлос, – терпеливо начал Дэвид и постарался вложить в слова больше убедительности.
– Это война.
– Мои люди не промахнулись бы. И довели дело до конца.
– Заткнись! – рявкнул Карлос, закипая от одного предположения, что все могло закончиться иначе. Справедливость честных слов ничего не значила. Не сейчас.
– Ты можешь делать, что хочешь, – он с силой оттолкнулся ладонями от стола и наконец выпрямился. – Только помни… – от щелчка пальца стоящая на столе фотография пошатнулась и упала лицом вниз. – Тебе тоже есть, кого терять.
Дверь захлопнулась за его спиной.
Дэвид вздрогнул. Карлос сегодня сам принес ему на блюдечке свою слабость. Неожиданную и пока совсем непонятную с точки зрения ее применения. Но…
Он поднял упавшую фотографию и долго смотрел на нее. Саманте здесь было тринадцать. Тогда еще была жива Мэрион, и на снимке они все трое счастливо улыбались.
Но и сам Карлос отлично знал его слабость.
Дэвид аккуратно поставил фотографию на прежнее место и набрал телефонный номер Фрэнка.
Ему было, кого терять.
3. Дэвид Браун | Саманта Браун
Папу любит (с). 896 слов. Немного воспоминанийПапу любит (с). 896 слов. Немного воспоминаний
– Привет, пап.
Дэвид оглянулся, и его удивленный взгляд неуловимо потеплел.
– Здравствуй.
Он не слышал, как подошла Саманта. Из-за мерного шума дождя или шелеста листьев на ветру. Или просто из-за собственных мыслей.
У нее были мокрые оранжевые кеды и оранжевый же зонт с фотографией тюленя на одном из секторов и адресом какого-то сайта ниже. Наверняка делался для очередной акции в защиту природы.
– Подержи.
Она пихнула зонт ему в руку, шагнула вперед и, присев на корточки, опустила букет георгинов с большими ярко-желтыми шапками рядом с еще одни таким же. Только красным.
Мэрион всегда любила георгины.
Крупные капли дождя стучали по тонким лепесткам и могильной плите.
Дэвид, опомнившись, подошел ближе, чтобы держать зонт над дочерью, а не только над собой. Свой он забыл в машине и давно уже вымок почти насквозь.
Саманта вздохнула, мягко провела пальцами по белому мрамору, поднялась на ноги и просто придвинулась ближе, чтобы они влезали под зонт вдвоем.
Они стояли молча. Но это молчание было даже приятным, несмотря на повод. Не таким напряженно-нервозным как то, что установилось между ними почти полгода назад и было впервые нарушено сегодня коротким приветствием.
Мэрион даже сейчас их объединяла.
Саманта держала свое слово: не встречалась с ним, не отвечала на звонки и уж тем более не звонила сама. Даже в свой день рождения она раз за разом сбрасывала вызов. А потом он перестал звонить.
О ее жизни он знал только от Эммы. Бабушку Саманта не клялась ненавидеть до конца жизни. Не обвиняла во лжи, лицемерии и крови на руках. Не кидала ей на стол кредитки с грязными деньгами. И не хлопала перед ее лицом дверью. Навсегда.
– Я соскучился, – осторожно сказал Дэвид.
Просто потому что кто-то должен попытаться сделать первый шаг, а Саманта слишком горда для этого.
Она вскинула голову и посмотрела прямо на него. В ее взгляде не было злости, которую так боялся увидеть Дэвид. Только боль. Он поежился, представив, что она видит зеркальное отражение этой боли в его глазах. Через мгновенье Саманта нахмурилась, дернула плечом и закусила губу. Она была так похожа сейчас на ту пятнадцатилетнюю девочку, которая держалась всю церемонию похорон на одном упрямстве, а потом, когда они остались вдвоем, плакала, уткнувшись ему в плечо. Но обнять ее, как тогда, уже не получится.
Саманта отвернулась и глухо уронила:
– Пойдем.
Они шли напрямик, по газону, перешагнув через низкое ограждение пешеходной дорожки. Около деревьев Дэвид оглянулся. Среди одинаковых рядов могил одна выделялась двумя яркими пятнами на мокрой траве. «Маме здесь должно нравиться», – однажды сказала Саманта. И Дэвид был с ней согласен. Тихий и затерянный в парковой зелени Форест Хилс лучше, чем зажатый многоэтажками холм Копп с кучей туристов.
Мэрион здесь всегда нравилось.
У него сохранилось несколько карандашных рисунков похожего на готическую часовню центрального входа. Мэрион делал их очень давно. Еще до свадьбы. А потом она гуляла здесь, когда привозила Саманту на ипподром и ждала ее с занятий. С тех времен остались лошади, небрежные наброски грубыми ломаными линиями. Здания она любила больше.
Сегодня центральный вход они не видели. Вышли сразу на парковку по тропке через рощу.
– Тебя подвезти? – предложил Дэвид без особой надежды.
– Нет. Я на автобусе. Но… – Саманта замолчала, раздумывая говорить ему или нет, но все же продолжила: – Но сначала в кафе… Ты идешь?
Дэвид кивнул. На это он тоже не надеялся.
Дождь все не кончался. Они шли минут пятнадцать, обходя по дуге поля для гольфа. Его ботинки были заляпаны мокрым песком с размытых водой дорожек, а на ее кеды стало страшно смотреть.
Кафе при ипподроме не менялось уже лет десять. Типичная забегаловка с клетчатыми скатертями на столах и «фирменными» бургерами на все случаи жизни. Саманта часто бывала здесь с Мэрион, пока не переболела верховой ездой, заменив ее, кажется, фехтованием. Потом Дэвид приходил сюда вместе с ней. Каждый раз, когда они приезжали на кладбище.
Саманта принесла два молочных коктейля в высоких стеклянных стаканах чуть тронутых изморозью. На улице было прохладно и сыро, и горячий кофе подошел бы лучше. Но это тоже традиция. Она поставила их на стол – клубничный себе и ванильный ему – и не задала привычного вопроса: «Тебе какой?». И неважно, что большая часть второго все равно доставалась ей.
Коктейль был густой, сладкий и такой холодный, что сводило зубы, но Саманта выпила его весь и теперь водила трубочкой по стенкам стакана. Дэвид придвинул ей свой, почти нетронутый, но она покачала головой. Молча. Он тоже молчал. Боялся нарушить то хрупкое равновесие, что установилось между ними. Стену нельзя ломать сразу. Но сегодня он хотя бы поверил, что это вообще возможно.
– Она знала? – посмотрела на него Саманта.
И Дэвид понял, что все его страхи были мелочью в сравнении с этим простым вопросом. Не нужно было уточнять, кто она и что знала. Нужно было только ответить. Одно слово. Но он не знал какое.
Соврать или сказать правду.
Не пачкать ее память о матери и не дать ненавидеть так же, как и его. Но если Саманта сложит два и два, то и сама поймет. И тогда станет еще хуже. Это как балансировать на тонкой струне, где шаг в любую сторону приведет к катастрофе. Но в его случае струна может и сама порваться.
– Да.
– Всегда?
– Да. До твоего рождения. До свадьбы. Всегда.
Мэрион в свое время тоже пыталась сбежать, бросить все, жить нормальной жизнью. И Дэвид был рад, что у нее не получилось. Он ни разу не пожалел, что заставил ее остаться. Но Саманте этого знать точно не нужно.
– Понятно, – кивнула она и опустила трубочку в его стакан.
Может быть, однажды она вспомнит, что он не только преступник, а еще и ее отец.
И примет это.
4. Саманта Браун | Саймон Грин
Не знать. 818 слов. Немного правдыНе знать. 818 слов. Немного правды
Блондинка на экране зависла с совершенно дебильнейшим выражением лица. Как будто она не убегает от оставшегося за кадром маньяка с топором, а хочет его трахнуть. Через десять минут Саманта не выдержала и мотнула фильм немного вперед, на зазубренное лезвие, обагренное кровью блондинки. Фред не расстроится. Все равно во время просмотра этого трэшевого ужастика они по большей части ржали.
Правда, топор ей тоже быстро надоел. Кровь какая-то ненатуральная. Саманта взяла пульт, чтобы посмотреть еще немного, но ее отвлек стук в дверь.
– Ты ключи забыл? Балбес! – радостно выпалила она прежде, чем поняла, что перед ней совсем не Фред.
– Э…эм?
Стоящего на лестничной клетке молодого человека такое приветствие, похоже, сильно удивило. Он застыл, растерянно глядя на Саманту, так что ей пришлось брать дело в свои руки и исправлять ситуацию:
– Привет, – улыбнулась она. – Чем могу помочь?
– Мне нужен… – наконец опомнился он и торопливо заглянул в бумаги, сверяя место жительства, – Мне нужен Фредерик Мартин. Здесь указан этот адрес.
– А он вышел ненадолго, – словно извиняясь, развела руками Саманта и ударилась в ненужные подробности: – За пивом. Но совсем скоро должен вернуться. Можно его подождать, если хотите, – отступила она в сторону, давая возможность зайти в квартиру, но ее предложением не воспользовались.
– Но ему же нельзя.
Нет, он точно помнил яркий крупный штамп о запрете алкоголя прямо на верхней странице дела Фредерика Мартина. И потом, в тексте это тоже было прописано.
Саманта непонимающе нахмурилась:
– Чего нельзя?
– Пиво. И вообще спиртное, – он замялся, понимая, что до сих пор не сделал то, что с чего должен был начать по всем правилам. Не представился. Пришлось исправляться.
– Извините. Саймон Грин, – вытащил он из кармана жетон. – Полиция Бостона. Отдел по борьбе с эконо… То есть, отдел надзора за условно-досрочными освобожденными.
Прошло уже много времени, а он все никак не мог привыкнуть. От экономических преступлений, да и вообще от работы, его отстранили сразу же, как началось внутреннее расследование. А совсем недавно перевели сюда. Вроде как временно. Сам он в этом сомневался, но пока не дергался по совету Саммерса. Тот чувствовал себя виноватым и старался поддержать, но от его суетливости Саймону становилось только хуже. Ему успело осточертеть вообще все. И темный тесный кабинет, и постоянный круговорот не самых приятных личностей, и, в особенности, вот эти визиты с проверками домой.
У Саманты вытянулось лицо.
– Так это он для меня, – запоздало сообразила она, выгораживая Фреда, и снова шагнула на прежнее место, заслоняя собой комнату. Коробку с остатками пиццы и две пустые бутылки из-под пива на журнальном столике.
Саймон ей не поверил. От этого он тоже устал. От того, как на него реагируют люди (почему-то у большинства его «подопечных» было нормальное окружение: семьи, жены и даже дети, а не сплошной криминал, как он себе представлял). И от того, что ему постоянно врали. Он не всегда это понимал, но сейчас ошибиться было невозможно.
– Правда, мне, – повторила Саманта и, проследив за взглядом Саймона через ее плечо, забила последний гвоздь в крышку гроба, где теперь покоилась ее честность: – И там тоже мое.
Она убьет чертова Фреда! Почему она узнает о такой важной вещи от полиции, да еще и в самый неудобный момент? Почему он не сказал ей сразу? А ведь она еще и сама ему не раз выпить предлагала, как тогда в клубе. Ну ладно, сначала она вообще ничего толком не знала. Но потом-то. Придурок!
– И к чему вообще такая строгость? – улыбнулась она и попробовала разбавить неловкость шуткой: – Он же не за убийство сидел.
– Так как раз за него, – удивился Саймон. Он прочитал дело заранее. Убийство. По неосторожности, конечно, но все-таки убийство.
В этот момент он понял, что сделал. И испугался.
– Я, наверное, потом зайду.
Он всегда был дураком и трусом, не умеющим отвечать за свои промахи и исправлять свои ошибки. Мысленно Саймон уже ставил плюски в стандартной форме проведения проверки. Следующая будет не раньше, чем через три месяца.
Саманта кивнула. Его откровения стерли с ее обычно живого лица все эмоции. Вообще все. И мысли тоже. Хотелось отмотать время назад, на какую-то жалкую минуту. Отмотать и не задавать вопроса. Она даже пульт до сих пор держала в руках. Только для жизни он не подходил.
Она отлично знала, где и на кого Фред работал. И прощала ему то, что не могла простить отцу.
Она знала, что он был в тюрьме, но не хотела знать за что. Оружие, наркотики, угон, хулиганство. Да что угодно. Мало ли поводов. Без конкретики было проще закрыть на это глаза.
Она знала другого Фреда.
Не убийцу.
Или она просто придумала себе другого Фреда.
– Очередное убийство в Бруклине. Почерк тот же самый, – нудным голосом заговорил детектив из телевизора. Фильм автоматически снялся с паузы.
Саманта вздрогнула, закрыла дверь, нажала на «стоп», кинула пульт на диван и зажмурилась.
Фред придет совсем скоро. Притащит пиво им обоим и мороженное ей. Подразнит ее им, улыбнется и поцелует в щеку. А она разревется, как дура, от обиды и злости. Этого никак нельзя допустить.
«У меня дела. Я потом позвоню». Как мантру повторяла Саманта. Всего лишь еще немного вранья. Она скажет это сразу же после вопроса, ответ на который уже знает.
Скажет и уйдет.
5. Саймон Грин | Теа Эдельвейс
Хорошая идея. 780 слов (хз, как они считались). Немного онлайнаХорошая идея. 780 слов (хз, как они считались). Немного онлайна
Системное сообщение: green tea в сети
green tea [03/26/2010 7:37 pm]: привет
I [03/26/2010 7:37 pm]: привет =)
I [03/26/2010 7:37 pm]: я уже думал, что тебя не будет. 20 минут до игры осталось
green tea [03/26/2010 7:41 pm]: а меня и нет ( Я сегодня пас. Еще на работе
I [03/26/2010 7:41 pm]: вот черт
I [03/26/2010 7:41 pm]: облом
green tea [03/26/2010 7:42 pm]: извини
I [03/26/2010 7:42 pm]: да ладно, фигня =) не в последний раз
I [03/26/2010 7:42 pm]: и я тоже тогда наверно играть не буду
green tea [03/26/2010 7:44 pm]: да ну, сыграй. И выиграй за меня А то чертов ирландец решит, что мы слились
I [03/26/2010 7:44 pm]: ну это как пить дать, обязательно решит. напишет еще потом что-нить на форуме и оборжет
I [03/26/2010 7:45 pm]: а без тебя не то совсем. у меня же стратегия на двоих просчитана. не проверить толком, так что смысла нет возиться
I [03/26/2010 7:45 pm]: сегодня, кстати, в хай-лоу играть хотели. там вообще расчет занятный был бы. сложно, но интересно
I [03/26/2010 7:45 pm]: ну зато не слажаю. тоже плюс =)
green tea [03/26/2010 7:48 pm]: нас когда-нибудь обвинят в сговоре И забанят
green tea [03/26/2010 7:48 pm]: и ты не слажаешь
I [03/26/2010 7:49 pm]: не забанят =) народ ставки делает, выгорит что или нет
I [03/26/2010 7:50 pm]: и мы же не из-за денег, а из спортивного интереса. как и большинство здесь. обсуждаем теорию и пробуем стратегии на практике. с хорошими игроками
I [03/26/2010 7:51 pm]: хотя кому я рассказываю
I [03/26/2010 7:53 pm]: ирландец вон опять новую тему замутил. про свой любимый полублеф. правда, больше пишет про то, что математическое ожидание — это полная фигня. как специально =( и меня в каждом посте вспоминает
I [03/26/2010 7:54 pm]: там уже 7 страниц нафлудили за час
I [03/26/2010 7:54 pm]: а последний пост он написал огромный просто. с кучей воды. ну, как всегда =)
I [03/26/2010 7:54 pm]: я тебя не отвлекаю?
green tea [03/26/2010 7:57 pm]: нет, пиши. Я все равно его не осилю, так хоть ты расскажешь.
I [03/26/2010 7:57 pm]: все, я точно не играю. на регистрацию опоздал
I [03/26/2010 7:57 pm]: да там нечего рассказывать. бред по большей части, логики ноль. аж бесит
green tea [03/26/2010 7:59 pm]: а ты отвечать ему не будешь?
I [03/26/2010 7:59 pm]: лень
I [03/26/2010 7:59 pm]: все равно не оценит. не люблю спорить с дураками
green tea [03/26/2010 8:03 pm]: а со мной ты спорил, помнится И весьма активно
I [03/26/2010 8:03 pm]: так с дураками не люблю =)
green tea [03/26/2010 8:03 pm]: буду считать комплиментом
green tea [03/26/2010 8:04 pm]: и ты просил в следующий раз, когда он будет выступать, тебя пнуть и заставить ответить
I [03/26/2010 8:04 pm]: да ну?
green tea [03/26/2010 8:04 pm]: ну да
I [03/26/2010 8:05 pm]: не могло такого быть
green tea [03/26/2010 8:05 pm]: было-было. Сейчас, погоди немного. У меня как раз здесь должно быть
green tea [03/26/2010 8:08 pm]: вот
> ♥DaRk LoRd 10''♥ [03/05/2010 2:14 pm]: чета он меня бесит прям =(
> ♥DaRk LoRd 10''♥ [03/05/2010 2:14 pm]: щас лениво спорить, но в следующий раз обязательно
> ♥DaRk LoRd 10''♥ [03/05/2010 2:15 pm]: ты меня пни, если что. надо уже его на место ставить
> green tea [03/05/2010 2:15 pm]: договорились
I [03/26/2010 8:09 pm]: ээээээээ
I [03/26/2010 8:09 pm]: что за хрень?
I [03/26/2010 8:09 pm]: блин
I [03/26/2010 8:10 pm]: и давно у меня такой ник?
green tea [03/26/2010 8:11 pm]: так сразу был
I [03/26/2010 8:11 pm]: блядь
I [03/26/2010 8:11 pm]: извини
Системное сообщение: ♥DaRk LoRd 10''♥ меняет ник на Pascal
I [03/26/2010 8:12 pm]: пара минут. тут настройки тупят
Системное сообщение: Pascal не в сети
Системное сообщение: Pascal в сети
Pascal [03/26/2010 8:13 pm]: это ребята подшутили ((( а я не заметил
green tea [03/26/2010 8:13 pm]:
green tea [03/26/2010 8:14 pm]: значит никаких 10 дюймов? Я разочарована
Pascal [03/26/2010 8:14 pm]: увы
Pascal [03/26/2010 8:15 pm]: никогда не оставляй комп без присмотра, если с тобой в кабинете сидят два идиота =(
green tea [03/26/2010 8:16 pm]: да ладно зато посмеялись. А на работе надо работать
Pascal [03/26/2010 8:16 pm]: мне не смешно как-то
Pascal [03/26/2010 8:17 pm]: как ты со мной разговаривать начала. с таким-то имечком
Pascal [03/26/2010 8:17 pm]: да кто бы говорил =) с работы. в пятницу. в девятом часу вечера
Pascal [03/26/2010 8:18 pm]: чего ты вообще там торчишь?
green tea [03/26/2010 8:21 pm]: ну, мало ли зачем оно тебе я без предрассудков
green tea [03/26/2010 8:21 pm]: бухгалтерия такая бухгалтерия ( И две недели до окончания срока сдачи деклараций
Pascal [03/26/2010 8:24 pm]: а ирландец уже продул одну партию. я логи игры читаю, забавно так
Pascal [03/26/2010 8:24 pm]: полублеф рулит, что уж там =)
Pascal [03/26/2010 8:24 pm]: точно же, сроки. сочувствую
Pascal [03/26/2010 8:25 pm]: может тебе помочь с чем?
green tea [03/26/2010 8:26 pm]: с цифрами-то? Я справлюсь
Pascal [03/26/2010 8:27 pm]: я, между прочим, бог цифр
green tea [03/26/2010 8:29 pm]: а еще вальтов, дам и королей
Pascal [03/26/2010 8:29 pm]: не без этого =) но я и правда могу
green tea [03/26/2010 8:32 pm]: да нет, ненужно. Спасибо. Мне не привыкать
green tea [03/26/2010 8:44 pm]: ты там логами зачитался?
Pascal [03/26/2010 8:45 pm]: да. он всех разделал во второй раз. но мой расчет вполне в рамках погрешности. это радует
green tea [03/26/2010 8:45 pm]: надо было играть
Pascal [03/26/2010 8:46 pm]: я лучше потом, с тобой
green tea [03/26/2010 8:47 pm]: а я домой пойду. Глаза уже тут ни на что не смотрят
Pascal [03/26/2010 8:47 pm]: все доделала?
green tea [03/26/2010 8:47 pm]: если бы ( Папку загрузила с собой. Занимательное чтение перед сном. Так что из дома не выйду
Pascal [03/26/2010 8:48 pm]: жаль =(
green tea [03/26/2010 8:48 pm]: это судьба всех бухгалтеров в отчетный период. Работа на дом
Pascal [03/26/2010 8:48 pm]: оу
Pascal [03/26/2010 8:48 pm]: а это мысль
green tea [03/26/2010 8:50 pm]: что именно?
Pascal [03/26/2010 8:51 pm]: не бери в голову, это я о своем. но идея кажется хорошая. надо обдумать
Pascal [03/26/2010 8:51 pm]: да просто отличная!
Pascal [03/26/2010 8:51 pm]: спасибо!
green tea [03/26/2010 8:53 pm]: хм... да не за что
green tea [03/26/2010 8:53 pm]: все, я отключаюсь. Пока )
Системное сообщение: green tea не в сети
Pascal [03/26/2010 8:55 pm]: блин! пока =)
6. Теа Эдельвейс | Фрэнк Харви
Без права на ошибку. 957 слов. Немного допросаБез права на ошибку. 957 слов. Немного допроса
– Хотите кофе, мисс Эдельвейс?
Теа кофе не хотела, но кивнула, надеясь хотя бы на короткую передышку в разговоре. Или правильней было назвать его допросом? Наверное, да. Иногда казалось, что ей в глаза бьет свет настольной ламы, как в каком-нибудь старом детективе, ослепляет и сжигает все мысли, оставляя в голове лишь панику.
Только на столе у Фрэнка Харви вообще не было лампы.
В прошлый раз она была в этом кабинете почти год назад, когда проходила стандартные проверки службы безопасности при «трудоустройстве». Тогда напротив нее сидел еще Эрни МакМилан. О нем ходило немало слухов, и то ли они были преувеличены, то ли он был в настроении, но у Теа осталось от собеседования вполне приятное впечатление. Новый начальник службы безопасности такого не производил. Не потому что был груб или резок. Он, конечно, не улыбался, как его предшественник, но был корректен, спокоен и ни разу не повысил голоса. И разговор с ним чертовски выматывал.
Стоя в четыре утра в телефонной будке на окраине Дорчестера, прижимая к груди папку с бухгалтерской отчетностью и косясь на бомжа, устроившегося ночевать на скамейке напротив, Теа считала себя почти героем. Она ничего не сказала полиции, не оставила им документов, умудрилась вырваться и сообщить об этом руководству. Даже цена всего этого тогда не имела значения.
Через час, на этом самом стуле, во время рассказа о всех событиях вчерашнего вечера и ночи, она все еще ощущала эйфорию от собственной победы. Получилось немного взволновано, хоть она и пыталась сдерживаться, и на удивление кратко. Фрэнк Харви слушал внимательно, не перебивал и смотрел больше не на нее, а на лежащую на столе папку с документами. Лишь когда она честно призналась, что просто напросто переспала с Саймоном Грином, чтобы сбежать, он поднял голову. Теа была не уверена, что заинтересованность в его взгляде ей не показалась. Зато собственное смущение ощутила предельно четко. Хотя, вроде бы, готовилась.
– Хорошо, – кивнул он, когда наступившая тишина стала звенеть в ушах.
А потом начал задавать вопросы.
Много вопросов. Разных. Простых. Неудобных. Непонятных. Глупых. Важных. Ставящих в тупик. Чередующихся по какой-то бессмысленной схеме. Повторяющихся. Запутывающих. Он говорил негромко и ровно, почти буднично и немного устало. Только Теа не верила его голосу и ему самому. Особенно, когда минут через двадцать вдруг начала понимать, что рассказывает ему такие вещи, о которых, казалось, и сама не помнила. Или те, о которых предпочла умолчать, не считая важными. Если бы он спросил испытала ли она оргазм и в какой позе, то она бы ответила. Обязательно. Но, к счастью, этот вопрос его не интересовал.
К концу разговора она была выжата до капли, выпотрошена до последнего слова, и поймала себя на том, что нервно сминает в пальцах ткань юбки. Она выдохнула, выпрямилась, сложила ладони на коленях и твердо посмотрела на Фрэнка Харви.
Кажется, все.
Он постучал пальцами по папке на столе, неловко дернул за ворот рубашки, словно пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу, которая и без того была расстегнута, а потом попросил у нее телефон. И ключи от квартиры. И пароли от всех компьютеров. Он даже извинился, сухо и дежурно, и Теа отлично видела, что ему ни капли не жаль. Да и черт с ними, с извинениями. Гораздо хуже было понимание, что она превратилась в подозреваемого. Что ей не верят. Иначе зачем все это?
Вся чудовищность ситуации обрушилась на нее чуть позже. Когда телефон, ключи, листочек с паролями и папку с бумагами унесли из кабинета, а на смену ей пришла другая папка. Теа разглядела знак полицейского департамента на первом листе. Фрэнк Харви читал документы, а она молча ждала, сминая в руках бумажный стаканчик с кофе. Он был отвратный, растворимый и такой сладкий, что желудок протестующе сжимался. Но она все равно цедила его мелкими глотками и думала о какой-то ерунде.
О том, что если бы это была стеклянная чашка, то в тишине было бы хорошо слышно, как стучат о край ее зубы.
О том, что дома на столе возле ноутбука стоят три грязные кружки из-под чая. Что на кровати валяется пара лифчиков, которые она разбросала в утренней спешке.
О том, что денег, которые она проводила через подставные счета за месяц, хватило бы на годовой бюджет семьи с далеко не средним достатком. Может, для масти это не такая значительная сумма. И уж точно не единственная схема по отмыванию. Но потеря даже одного звена – все равно проблема. И виновата в этом она. Они так считают.
О том, что раньше она никогда не задумывалась, что бывает с предателями, отступниками или просто людьми, совершившими ошибку.
– Сколько времени он изучал отчетность?
Теа вздрогнула от неожиданного вопроса. Дурацкого вопроса, на который она уже отвечала. И разжевала все не раз.
– Недолго, – мотнула она головой и раздраженно повторила: – Он не мог там ничего найти. Там почти все подчищено. Это не счет из ресторана, чтобы просто посмотреть и понять. Как это еще объяснить?
– Сколько времени он изучал отчетность? – на этот раз Фрэнк Харви посмотрел на нее. – В часах. И в минутах.
– Часа полтора. Даже чуть меньше. Я не засекала. Но там много листов. Он не мог просто...
– Вы слышали о деле Тэлфорда, мисс Эдельвейс?
Теа кивнула. О нем все слышали. Финансовые махинации. Доказательств не могли найти несколько лет.
– Его закрыл он, – Фрэнк Харви повернул документы к ней и придвинул ближе. Личное дело с фотографией на верхнем листе. – Саймон Грин. И еще с десяток менее громких. Я не собираюсь гадать, что он мог и что нет.
Теа чуть было не сказала, что у полиции все равно нет доказательств. Потому что все документы она забрала. А на одних словах обвинения не построишь. Но благоразумие взяло верх. Спорить бесполезно. Все решено.
Фрэнк Харви набрал номер на сотовом и, когда собеседник ответил, без всяких приветствий сказал:
– Его надо убрать.
В груди у Теа все сжалось. Саймон Грин, конечно, придурок, но такого он не заслужил. И она... она тоже.
– Да мне наплевать куда. Отправь патрулировать улицы. Но чтобы доступа к делу он не имел.
Нормально вдохнуть у нее получилось только после этих слов.
7. Фрэнк Харви | Элизабет Уайт
Нежность. 936 слов. Немного... да ладно, кого я обманываю... Много романтикиНежность. 936 слов. Немного... да ладно, кого я обманываю... Много романтики
Стеклянная витрина супермаркета была закрыта раздвижной металлической решеткой. Внутри горела тусклая лампа, а в глубине красными огоньками перемигивались камеры видеонаблюдения. Фрэнк отметил это почти машинально, по старой рабочей привычке. А потом остановился возле запертого газетного киоска, словно только сейчас понял, куда идет. Одна из камер висела прямо над входом. Он не мог вспомнить, была ли она здесь в тот день. Попали ли они с Элизабет и их возня разорвавшимся пакетом в кадр. Даже если и да, то запись давно уже затерлась десятком других. Но он все равно улыбнулся.
Он собирался просто пройтись, подышать воздухом после душного бара. Элизабет любила ходить пешком, и ему тоже захотелось попробовать. Совсем немного, а потом поймать такси и ехать к себе. Но сейчас до ее дома было ближе. И было неважно, что с их последней встречи не прошло «положенных» нескольких дней. Он видел ее вчера. Точнее, сегодня утром. Сделал пару глотков кофе и ушел раньше, извинившись, что не сможет подвезти до работы.
О том, что нужно ее предупредить, Фрэнк вспомнил только у подъезда, набирая номер квартиры на домофоне. Они всегда предварительно созванивались. Чаще звонил он. Реже – она сама. Результат все равно был один.
– Я зайду к тебе? – спросил он сразу, как поздоровался.
Такая деловитость их отношений казалась неправильной. Иногда он пытался это исправить. Не особо удачно, если честно. Поэтому в следующий раз, после очередного неловкого ужина, он снова просто звонил, просто приходил и просто занимался с ней сексом.
– Да... Конечно... – голос Элизабет даже по телефону звучал растерянно.
Она не ждала его сегодня. И в такое время. Когда он уходил из бара было уже за полночь, а значит сейчас почти час. Вместо того, чтобы посмотреть на часы, он задрал голову и нашел светящееся окно ее спальни в ряду темных окон. Вряд ли она спит.
Фрэнк сбросил вызов, придержал дверь за мужчиной с собакой, вошел в подъезд и через две минуты нажал на кнопку звонка.
Выглядела Элизабет даже не растеряно, а откровенно удивленно и чуть встревоженно. Он запутал ее. Когда он должен был приехать с работы? Минут через тридцать. Или через час из дома.
– Я просто рядом был, – он потоптался у порога, потом снял пиджак и наплечную кобуру, посмотрел на стоящий на журнальном столике ноутбук и спросил: – Я тебя не отвлекаю?
– Нет, – Элизабет качнула головой и убрала за ухо выбившуюся прядь.
Фрэнк проследил за этим ее жестом и замер.
– Хочешь что-нибудь?
Тебя. Он не сказал этого вслух. Даже в голове звучало пошло и затаскано. Но зато было полностью правдиво. На все сто.
Она закрыла крышку ноутбука, пряча экран от посторонних глаз. Он не обратил внимания, хотя обычно отмечал такие вещи. Ему нравилась ее спокойная уверенность и продуманность в мелочах. Даже направленная против него.
Элизабет недоуменно нахмурилась. А он все смотрел на нее, не замечая, что так и не ответил.
Она была другой. Непривычной. Волнующей. И восхитительно простой.
Он видел ее на редких газетных снимках. За рабочим столом. Ужинал с ней в ресторанах. Пару раз встречал после работы. Завтракал на ее кухне. Но всегда рядом с ним была Элизабет Уайт – бизнес-леди из команды Диаса. Фрэнк забывал об этом только в постели, когда она становилась просто женщиной. Его женщиной. Без узких юбок, строгих платьев, безупречной укладки и делового лоска.
Сейчас на ней была футболка, под которой, он был уверен, больше не было ничего. Нелепые и слишком широкие пижамные штаны. И босые ноги с трогательно поджатыми пальцами.
Она была по-домашнему уютной. Он бы подобрал еще слова, если бы умел.
– Фрэнк?
Он вскинул голову, и под его тяжелым взглядом Элизабет чуть нервозно потянулась к низко завязанному небрежному хвосту. Забранные волосы делали черты ее лица тоньше, а взгляд наивней.
– Не надо, – попросил он, шагнул ближе и отвел ее руку.
Хвост легко обвился вокруг его ладони, оставалось лишь потянуть, заставляя запрокинуть голову. Он смотрел на ее напряженно изогнутую шею, ткнулся в нее носом, но так и не поцеловал. Убрал руку, мягко опустил ладонь на макушку и легонько провел кончиками пальцев по лбу, по щеке, по губам.
– Я выпил немного, – зачем-то сказал Фрэнк то ли предупреждая, то ли извиняясь. От него сильнее пахло чужими сигаретами, чем виски, а Элизабет не знала о его прошлых проблемах с алкоголем, но он все равно чувствовал себя виноватым.
– Ничего, – она улыбнулась, и настороженность исчезла из ее взгляда.
Ее рука легла ему на шею, погладила жесткую щетину и опустилась к пуговицам на рубашке. Он поймал ее, скользнул большим пальцем по тонкому запястью и поцеловал ладонь. А потом притянул Элизабет ближе, закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу, теряясь от рвущейся изнутри нежности, не зная, что с ней делать, кроме как просто переждать.
Только она все не кончалась.
Она становилась жадной и жгучей. Наполняла собой непривычно мягкие поцелуи и осторожные прикосновения. Перехватывала горло. Сбивала дыхание. Билась в груди вместе с сердцем. Щекотала ладони и растекалась по обнаженной коже под футболкой.
Потом футболки не стало. И его рубашки тоже. И всего остального. А нежность осталась.
– У нас у Нила из внутреннего контроля дочка родилась, – Фрэнк улыбнулся и, откинувшись на спину, закрыл глаза. Свет с потолка слепил, но отворачиваться от него не было сил. – Вот он и пригласил отметить. Это же хороший повод.
Элизабет не нужно было никаких объяснений, он знал, но все равно зачем-то пытался рассказать.
– А я свою даже не видел такой мелкой. В Югославии был, когда она родилась. Только на фотографиях, – он осекся, понимая что подобные откровения в постели явно лишние. Черт его дернул. Или виски.
– И когда увидел? – Элизабет лежала на боку, закутавшись в простынь, опиралась на руку и смотрела на него.
– В три месяца.... В госпитале, – нехотя буркнул он и, чтобы окончательно закрыть тему, спросил: – Ты завтра не не работу?
– Нет. Суббота же.
Фрэнк собирался сказать что-нибудь про «еще раз», но вместо этого зевнул и решил:
– Значит, мы будем спать до упора.
8. Элизабет Уайт | Фредерик Мартин
Светские беседы. 946 слов. Немного идиотизмаСветские беседы. 946 слов. Немного идиотизма
Наверное, уже можно было уйти. Время давно перевалило за полночь, а Элизабет провела в больнице больше семи часов. То в низком кресле для посетителей возле кровати в нервозном и пугающем ожидании. То в приемном покое на вытертом диване, пока пришедший в себя после операции Фрэнк разговаривал с полицией. Так долго разговаривал, что отступившая было паника снова вернулась.
Сейчас их выставил из палаты врач, когда монитор предупреждающе запищал, реагируя на смех подключенного к нему пациента. Фрэнк смеялся. Она злилась и одновременно испытывала нелогичное, но такое приятное облегчение, впервые за сегодня поверив в его «все в порядке».
По телевизору показывали новости. Звук был отключен, и Элизабет просто смотрела на меняющиеся на экране кадры, которые видела уже не раз. От них внутри все сжималось.
Пустырь возле строящегося торгового цента в Милтоне и желтая лента полицейского ограждения. Крупный план следов, оставленных пулями на бронированном борту инкассаторского автомобиля. Тела, уже упакованные в черные мешки, на земле, покрытой белой известковой пылью. И пятна крови. Камера отъехала от них быстро, не смакуя подробности, но Элизабет все равно невольно поежилась. Потом на экране появился возглавляющий расследование лейтенант Морган, тот самый, что приходил в больницу. Элизабет отвернулась и устало откинулась на спинку.
Фред на соседнем диване тоже зашевелился: вытянул ноги и перелистнул страницу журнала. «Men’s Health». Элизабет поморщилась. Хотя с другой стороны, что еще можно ожидать от мистера «ему еще рано девочек». Не «Penthouse», и на том спасибо. Интеллектуального чтения в россыпи журналов на столе было не найти. Элизабет и сама чуть раньше бездумно пролистала и отложила какой-то кулинарный еженедельник. Но Фред раздражал одним фактом своего присутствия, так что его это ни капли не оправдывало.
– Ты любишь оральный секс?
Элизабет не сразу осознала, что это вопрос к ней, насколько абсурдно и дико он звучал. Посреди ночи. В больнице. От человека, которого она видит первый раз в жизни.
– Что?
В одно короткое слово она вложила столько возмущения, что Фред наконец оторвал взгляд от журнала и посмотрел на нее. Чуть удивленно посмотрел, словно не понимая, чем заслужил раздраженный тон.
– Тут в статье написано, что все блондинки его любят, – пожал он плечами и подался вперед, тыча пальцем в раскрытый разворот журнала. Элизабет невольно отшатнулась, а Фред взъерошил волосы и ухмыльнулся: – А я чего-то сомневаюсь. Вот и решил проверить.
Элизабет скользнула взглядом по глянцевой странице перед своим носом, по той самой улыбающейся блондинке и любительнице орального секса. И, когда она снова посмотрела на Фреда, от растерянности, на мгновенье промелькнувшей в ее глазах, не осталось и следа.
– Да, – отрезала она, ставя точку.
У нее это хорошо получалось. На рабочих совещаниях подобный ровный и одновременно жесткий ответ был бы окончательным для всех. Никому и в голову не пришло бы спорить или продолжать разговор. Даже Карлосу.
Но, как выяснилось, не Фреду.
– Оу! – радостно присвистнул он, не замечая скрытой угрозы. Или делая вид, что не замечает. – Значит не врут. Надо же.
На его лице расцвела довольная улыбка, а Элизабет все пыталась понять: он издевается или просто идиот.
– А вот тут еще...
Фред топливо листал журнал, и Элизабет твердо решила, что еще одно слово о ее или даже не ее сексуальных предпочтениях, и она сделает все, чтобы он убрался отсюда. Но тут зазвонил телефон.
– Привет, – в нем что-то неуловимо изменилось еще в тот момент, когда он просто смотрел на высветившийся на экране контакт. – Нет, сегодня не смогу прийти.
Он встал и прошелся вдоль коридора, не удаляясь слишком далеко от двери в палату и не выходя за пределы слышимости.
– Не смотри телевизор, – рассмеялся Фред. – Я серьезно... Меня даже и близко не было... Конечно, правда...
Элизабет решила, что он врет. Совершенно точно врет. Не то чтобы она пыталась анализировать специально. Просто вдруг все сложилось. И легкая неловкость движений в первый момент. И быстрая гримаса боли, когда он расправил плечи. И неровные полосы грязи на левой штанине и левом рукаве, почти незаметные, потому что их пытались отряхнуть или даже замыть водой. И ботинки в белой известковой пыли.
– Все в порядке, – было так похоже на недавние слова Фрэнка. – Спать давай ложись, поздно уже... Ага, пока... Ты кофе будешь? – без паузы предложил он, запихивая телефон обратно в карман.
Элизабет помотала головой, но, когда Фред уже стоял возле кофейного автомата, решила:
– Эспрессо. Двойной.
Ей хотелось спросить у него, что произошло на том пустыре. О чем никогда не узнают полиция и телезрители. Но она не спросила.
– Прошу, – он протянул ей стаканчик и уселся на свое место. – И сколько пуль он поймал? Я как-то не уточнил.
– Три.
Две в правой подвздошной области. Одна в левом бедре. И еще две остались в бронежилете.
– Ну, если в кишках, то переварит. Знаешь, какую дрянь он бывает ест на работе.
Было глупо и совсем не смешно, но уголки губ Элизабет чуть дрогнули.
– Повезло, что больше ничего не отстрелили, – продолжил Фред и ладонью очертил в воздухе линию огня. – Тогда и остался бы один оральный секс... Ну или совсем извращения.
– Прекрати! – Элизабет вспыхнула и вскочила на ноги, чудом не расплескав кофе. – Еще одно...
– Можете зайти к нему ненадолго, – появившийся врач заставил проглотить остальные возмущенные слова. – Он скоро заснет от снотворного.
– По одному, – предупредил он напоследок, снова оставляя их одних.
– Иди, – начавший вставать Фред плюхнулся обратно и с усмешкой пожаловался: – А то, я его знаю, начнет про работу трепаться. Загрузит. На фига мне это?
Когда Элизабет спустя пол часа уходила, он сидел на том же месте и читал тот же журнал. Только ноги еще положил на стол. Прямо в грязных ботинках. Услышав ее шаги, он поднял голову и весело помахал рукой на прощание. Элизабет сжала губы и сухо кивнула. Она не стала спрашивать, останется ли он тут. Знала, что да. Что так и просидит всю ночь, держа в поле видимости лифт и три двери: в палату, вход на этаж и в служебные помещения.
Правда, Элизабет надеялась, что, когда она вернется утром, Фреда уже сменит кто-нибудь другой. Не такой разговорчивый.
АПД: Во-первых, я тупила со сроком ( Во-вторых, перебрала слов, но урезать не
9. Фредерик Мартин | Николь Мэттьюс
Когда звонит телефон. 1339 слов. Немного стукачестваКогда звонит телефон. 1339 слов. Немного стукачества
– Николь Мэттьюс, – привычно говорит она в трубку, запоздало понимая, что это внутренний звонок и представляться необязательно.
– Эндрю Лонг, – в тон ей раздается в ответ вместе со смешком. – Зачем же так официально, Николь? Мы уже давно знакомы и на ты. Ты не...
– У тебя какой-то вопрос? – сухо прерывает его Николь. Пусть блистает красноречием на суде, а не перед ней.
– Ладно, я тоже буду конкретен, – соглашается Эндрю. Он, надо отдать ему должное, мастерски чувствует настроение. И поэтому любит суды присяжных. – Как насчет поужинать сегодня вечером?
– У меня дела.
– Тогда завтра?
Она чуть было не повторяет про дела, но вовремя останавливается:
– Нет, – иначе это может продолжаться бесконечно. – Я уже говорила.
– Я лишь хотел тебя повеселить после поражения, – сокрушается он. Фальшиво и мстительно. – Сколько их у тебя уже не было? Десять слушаний? Или пятнадцать?
– Я не считаю.
Эндрю говорит еще что-то, а Николь смотрит на увесистую папку с материалами по делу Эрни МакМиллана. Ее надо было сдать в архив еще вчера, когда Эрни был отпущен прямо в зале суда. Штраф за хранение незарегистрированного оружия – как пощечина от судьи.
Николь проводит пальцами по плотному корешку и думает, что надо договориться с Эммой из архива и пока оставить дело у себя.
– П-п-привет, Ф-фред! Узнал?
– Да, конечно, – чуть удивившись звонку из прошлого, которого нет даже в телефонной книге, соглашается Фред. – Здорово, Чарли.
Они познакомились в Уинслоу, куда Чарли попал за угон тачки какого-то мажористого придурка со связями в полиции. Иначе отделался бы исправительными работами, а не реальным сроком. Вышел он на три месяца раньше Фреда. И потом именно он свел его с нужными людьми в Лос-Анджелесе.
За пару минут Фред успевает узнать о том, что Чарли завязал, женился, завел ребенка и работает теперь в автосервисе. Все законно и чисто. Налоги, страховки и прочее, как положено.
– К-к-короче, я не з-з-знаю, как они на м-м-меня вышли, – наконец вспоминает он зачем вообще звонил. Даже заикаться начинает больше, как всегда от волнения. – С-с-спрашивали про т-т-тебя. Я с-с-сказал, ч-ч-что ты отличный п-п-парень и в-все такое. Но р-решил п-пр-предупредить. М-м-мало ли.
Фред благодарит его и отшучивается. А в голове в это время вертится, что ни хрена ему не показалось. Что это не у масти вдруг не стало дел. Дел не стало конкретно для него. Парочка никчемных поручений не в счет. Что это не его паранойя. Это паранойя Эрни.
И что от тюрьмы Уинслоу до несуществующей семьи в Вайоминге всего ничего.
– Ты не заедешь к нам сегодня поужинать, Николь?
Приглашает ее отец, но она прямо видит, как возле него стоит мама и дышит в трубку. Может быть даже подсказывает одними губами, что говорить. Она звонила ей за сегодня уже три раза и интересовалась, когда она собирается домой. И вот теперь решила натравить еще и отца.
– Вряд ли, пап. У меня много дел.
– Может все таки вырвешься? Мы соскучились, – точно под диктовку говорит он. – И мама хотела с тобой что-то обсудить насчет приема.
А вот это уже явно отсебятина, решает Николь, мама бы так не прокололась, и еще раз подтверждает:
– Точно не сегодня. Я даже вещи пока не разобрала до конца.
Новый кабинет большой, непривычный и чужой. Из ее вещей тут пока только две коробки. Одна почти освобождена, только на дне осталась папка. Все та же. Издевательски яркая, не подписанная и бесполезная. Потому что за все время никакой зацепки по делу Эрни МакМиллана Николь так и не нашла.
– Какого хрена ты не отвечаешь, Фред?!
В одно ухо из телефона ему орет Эрни, а в другое врывается гул дешевого спорт-бара. «Бостон Ред Сокс» играют первую игру сезона, и третий успешный иннинг отмечается громкими воплями болельщиков. Поэтому он и звонка не слышал. Но объяснять это Эрни бесполезно, и Фред просто выходит на улицу.
– Завтра жду тебя в восемь. Поедем с ребятами в Глостер.
– Окей, босс! Конечно! – радостно соглашается Фред. Порт Глостера всегда был резервным, но в последнее время оборот через него возрос. Значит, действительно, что-то важное и стоящее. А то он уже устал от бездействия.
Его место в баре занято, но оно ему больше не нужно. Фред стоит чуть в стороне от дверей, сливаясь с все прибывающей толпой. Он подождет минут десять и сделает еще один звонок. На этот раз с таксофона недалеко от входа.
Он вдруг думает, что зря. Может, он прошел проверку, раз Эрни снова берет его в дело. Может, он перестраховался и запаниковал. Может, еще не поздно отступить.
Только решение принято и одобрено Бюро. Пути обратно нет.
– Никки, ты еще не дома?
Николь хмурится. Конечно она не дома. Это ведь рабочий телефон.
– Нет, мама.
– А я хотела обсудить с тобой меню. Для канапе выбрать форель или лосось?
– Мне без разницы, – на самом деле она уверена, что на вкус даже не отличит.
– И какое шампанское выбрать? – мама перечисляет марки и словно не слышит ее, а потом спохватывается: – Мне кажется, форель более жирная.
Николь хочется повторить, что ей без разницы. Да ей без разницы будет ли вообще этот чертов прием по случаю избрания ее окружным прокурором. Даже лучше, если нет. Но это не ее идея. Приглашения уже отправлены, а мама ушла с головой в подготовку, доводя до нервного стресса себя, папу, всех причастных и саму Николь.
– Решай сама. Я тебе полностью доверяю, – звучит слишком резко. Подсластить пилюлю не получается, и мама, кажется, обижается и сворачивает разговор.
Но через пять минут телефон звенит снова. На этот раз выбор музыки. Хорошо, пусть будет джаз.
Приглашать ли миссис Бейкер с мужем? Она оказывается тоже будет в городе. Конечно, пусть приходят. Знать бы еще кто это.
Когда раздается очередной звонок, Николь решает не отвечать. Но на седьмом гудке терпение лопается.
Трубку никто не берет. Фред считает гудки и разглядывает надписи на грязной таксофонной будке. Чьи-то имена в основном и большое сердце в половину стекла.
Наверное, уже поздно звонить на работу, нужно домой. Номер у него тоже есть. Он кладет палец на рычаг, и в этот момент ему отвечают:
– Николь Мэттьюс, слушаю вас...
Голос у нее приятный, слегка хрипловатый и хорошо поставленный. Трудно ожидать другого от человека, чей профессиональный успех во многом зависит от умения выступать перед большой аудиторией.
Фред плотнее обхватывает рукой микрофон телефонной трубки. Не ахти какое мудреное средство исказить голос, но весьма надежное и простое в применении.
– У меня есть интересующая вас информация по делу Эрни МакМиллана,
– Я слушаю вас. Кто говорит? – вопрос глупый. Это становится понятно сразу. И отвечать на него никто не собирается.
Короткая пауза позволяет собраться и настроиться на деловой лад. И когда Николь повторяет:
– Я вас слушаю, – слова звучат твердо и уверенно.
Мужской голос в телефонной трубке глухой и чуть неразборчивый. Приходится напряженно прислушиваться, чтобы ничего не упустить. Он говорит ровно и выверено, как по заученному. Не быстро, но и без пауз, позволяющих обдумать его слова.
Николь записывает имена и фамилии, добавляет возле них пометки и невольно ставит неровный росчерк, когда слышит о покушении на главу полицейского департамента.
Послание выходит коротким – минута с четвертью. Довольно удивительно, если учесть, что эта информация круто изменит чью-то привычную жизнь раз и навсегда.
– Надеюсь, вы сможете воспользоваться тем, что услышали, – заканчивает Фред и без долгих прощаний кладет трубку на место.
Теперь точно все.
Уже через пару минут он спускается в метро и заскакивает в последний вагон отходящего поезда, с каждой станцией увозящего его все дальше от центра.
Они с Николь Мэттьюс делают одно дело. Просто с разных сторон. Он знает это, напоминать самому себе не нужно. Но мерзкий вкус предательства никак не хочет отступать.
Какое-то время она слушает короткие гудки в телефонной трубке и смотрит на записи перед собой. Осмыслить и оценить все вот так сразу не получается. Но надежда, смешанная с азартом, уже растекается внутри. Николь нажимает отбой, и телефон тут же звонит снова.
– Николь, дорогая, у меня отличная новость! – голос матери аж лучится счастьем. – Мне только что звонили из «Бостон Харбор», у них освободилось место и нам предлагают провести прием у них. Банкетный зал там гораздо больше и лучше, чем в «Хилтоне».
Она продолжает рассказывать о том, как сложно будет все организовать в новом месте, что нужно будет пересмотреть меню и, наверное, поменять заказ на цветы. И все это меньше, чем за неделю. А еще приглашения...
– Но мы справимся. Это же «Харбор».
– Да конечно, мама, – на автомате соглашается Николь.
Конечно. Впереди много работы, но если все сказанное подтвердится, то она прищучит наконец чертова Эрни МакМиллана.